| Ната-хозяйка | Дата: Воскресенье, 11.06.2023, 17:55 | Сообщение # 1 |
 Хозяйка сайта
Группа: Хозяева сайта
Сообщений: 5678
Награды: 35
Репутация: 6
Статус: Offline
| Священник о. Владимир Качковский
«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». (Иоан. XV, 13).
До ареста о. Владимир был священником в одном из небольших сел левобережной Украины и получил от ГПУ пять лет концлагеря за христианскую проповедь.
ГПУ, узнав, что в небольшую сельскую церковь сходятся крестьяне из всех окрестных деревень, чтобы послушать поучения, почуяло в его лице нежелательного «пастыря людских душ», и бедный о. Владимир моментально оказался в рядах «антисоветских агитаторов».
Однажды, вернувшись с работы, о. Владимир не нашел на обычном месте полученного на весь день куска хлеба. Но не разгневался, даже не погрустил, а только махнул рукой и промолвил:
«Бог с ним, может быть кто-нибудь по ошибке взял…»
Однако, против его желания, пропажа хлеба взволновала всю командировку. Дело в том, что украсть мог лишь «урка», а среди них существует неписанный закон, гласящий, что кража арестантского «пайка» является тягчайшим преступлением против товарищества и карается самым беспощадным образом (я не говорю о доносах, ибо доносчиков «урки» убивают безусловно).
«Следствие» о пропаже хлеба взял в руки один из главарей «урок» и неведомыми для нас путями виновный был быстро обнаружен. Похитителем оказался тощий, заморенный воришка по кличке «Сенька-Шкет». Когда разъяренные «урки» притащили перепуганного, дрожащего «Шкета» к лежавшему уже на своем месте о. Владимиру, я впервые увидел, как изменилось его лицо, какой глубокой внутренней болью налились его
добрые, лучистые глаза.
Протянув руку, он привлек к себе несчастного «Шкета» и стал гладить грязную, всклокоченную голову мальчугана. «Урки» даже оторопели в первый момент, но когда они попытались вырвать Сеньку из рук о. Владимира, чтобы «проучить» его, или проще говоря — избить смертным боем, то кроткий батюшка словно
преобразился. Прикрыв собою «Шкета», он выпрямился, стал выше ростом и твердым звучным голосом проговорил: «Я запрещаю вам трогать этого ребенка. Он не украл моего хлеба, а я сам дал ему… Ступайте с Богом»…
Очевидно в его тоне действительно было нечто повелительное, ибо даже матерые «урки» растерянно попятились назад и, скрывая неловкость под циничными шутками, отправились в свой угол.
Вечера теперь мы стали коротать втроем: «Шкет» усаживался в ногах у «бати». Я тоже полюбил это вечернее
время, с наслаждением слушая о. Владимира, повествовавшего о жизни и страданиях Спасителя, о подвигах жертвенной любви первомучеников. Иногда «батя» переходил на более близкие нам примеры подлинного, высокого героизма. Особенно запомнился мне его рассказ о беспримерном мужестве солдата Архипа Осипова, который он заключил словами: — «Помни, дружок, что нет выше любви, чем жизнь положить за други своя». Нужно отметить, что постепенно вся землянка стала прислушиваться к беседам о. Владимира и самый отъявленный «урка» не осмеливался прерывать его речи неуместной шуткой или замечанием.
Уже выпал первый снег, когда на нашу глухую, затерянную в сосновом бору «командировку» решило заглянуть
«высокое начальство» из ГПУ. К 10 часам утра дорога была расчищена и нас построили колонной в 5 рядов. Но, как и следовало ожидать, мы бесцельно мерзли до 12-ти часов, когда, наконец, послышался звон бубенцов и к «командировке» подкатила на тройке та «персона», ради которой 200 изможденных, полураздетых людей 2 лишних часа тряслись на лютом морозе.
«Персона» оказалась облеченной в теплую оленью доху. Ее сопровождали 3 чекиста, как видно, рангом пониже. Они суетились вокруг персоны.
Приезжий довольно долго разговаривал у «арки» со старшиной, а затем медленно направился к нам. «Персона» остановилась перед фронтом, пробежала взглядом по рядам застывших людей и изрекла:
— «Кто имеет жалобу или претензии, выходи вперед»!
Никто из нас, конечно, и не шелохнулся. Смешно даже было бы подумать о жалобе. Да и на кого жаловаться? Кое-кто из нас уже имел печальный опыт с результатами самых законных жалоб и поэтому колонна стояла молча.
«Значит, жалоб нет? Довольны всем?» — явно издеваясь спросила «персона», уже готовясь повернуться и уйти. Как вдруг из задних рядов раздался тихо, но отчетливо чей-то голос:
«Будь ты проклят, кровопийца!»
Колонна вздрогнула и замерла. Мы все почувствовали, что произошло нечто непоправимое и ужасное. Шепот достиг ушей «персоны». Физиономия чекиста побагровела от ярости. Резко остановившись, он заорал:
«Кто это сказал? Выходи сюда!..»
Никто не двинулся с места. Тогда обращаясь к старшине, рассвирепевший чекист прошипел:
«Если через 5 минут виновный не отыщется — расстрелять каждого десятого!»
В тот-же момент произошло какое-то движение, всколыхнувшее ряды и перед строем появилась фигура о. Владимира. Лицо его было напряженно и бледно, но совершенно спокойно. Глядя прямо в упор в глаза «персоны», он громко и раздельно заявил:
«Всех карать не к чему. Это сказал я!»
Чекист скверно выругался и провизжал: — «Ка-эр?» (Контрреволюционер — ред.).
«Нет, я — священник», — по-прежнему твердо ответил он.
«Все вы одним миром мазаны» — бросила «персона» и обратилась опять к старшине: «для примера прочим, за подстрекательство к бунту немедленно отправить в рай ко всем святым, а акт дополнительно пришлете в коллегию ГПУ»…
Двое из конвойных бросились к о. Владимиру, как вдруг колона зашевелилась еще раз и неторопливой походкой вышел старый профессионал — налетчик, известный под кличкой «Штыба».
«Погодь, начальник! — рявкнул он, — не трожь этого батю. Разве он способен сказать такое? Это я сказал и еще могу повторить, коли хошь!..
«Персона» с дьявольской усмешкой приказала: «Тем лучше. Значит расстрелять обоих. Этого (он указал на «Штыба») — за оскорбление органов ГПУ, а того (кивок в сторону «бати»), — за попытку обмануть советскую власть»… Изрекши приговор, палач быстро направился к ожидавшим его саням.
О. Владимира и «Штыба» окружило кольцо конвойных. Обоих вывели за проволоку в лес, а оставшиеся надзиратели защелкали затворами винтовок в то время, как повернули на колонну свои тупые рыльца все четыре пулемета с четырех деревянных вышек, окружавших «командировку».
Затаив дух, холодея не от мороза, а от внутреннего страдания, мы замерли, прислушиваясь к тому, что делается в лесу.
Раздался один, затем другой, и еще два выстрела подряд!..
И тогда я своими глазами увидел чудо: почти все 200 правых рук поднялись в воздух и осенили грудь крестным знамением…
Потом нас загнали в землянки. «Сенька-Шкет» бился у меня на руках, задыхаясь от истерического плача и из его худенькой, полудетской груди вырывалось жалобно и гневно:
— «Да за что же? За что же «батю»-то нашего убили? За что?»…
Это было в 1928 году.
ЦЕНИТЕ ЖИЗНЬ ! ПО ВОПРОСОМ ПИШИТЕ МНЕ
|
| |
| |
©, 2024 г.
